ИВАТУШНИКИ.RU - Космический почтальон

- Отставить! Я не космонавт, никогда не летал. И уже не полечу.

Это первое, что обычно говорит Борис Михайлович Есин журналистам, если те по незнанию приписывают ему богатое космическое прошлое. Но мы-то знали, к кому приехали. Борис Михайлович — начальник почты летчиков-космонавтов. Хранитель самых трогательных в истории писем к великим покорителям космоса.

- Борис Михайлович, как получилось, что главный почтальон космонавтов не имеет космического прошлого?

- До начала моей службы в Звездном городке я был связан с авиацией, а космосом интересовался так, по-дилетантски. Мне было десять лет, когда я начал ходить в библиотеку, читал там не только Мурзилку, но и научно-популярную литературу. Так что, когда в 1957 году запустили первый спутник, я уже знал, что такое космонавтика. И рассказывал своим односельчанам (мы тогда жили в 4-х километрах от Иркутска), что такое спутник и как он летает. В нашей сельской библиотеке я узнал, что такое «первая космическая скорость». Но окончательно я погрузился в космонавтику уже здесь, в Звездном.

- Вы помните тот день, 12 апреля 1961 года?

- 12 апреля 1961 года над всем Советским Союзом, от Калининграда до Чукотки, было безоблачное небо. Природа, видно, так сотворила. Мне тогда было 14 лет. Помню, как закончил в школе первую смену, пришел домой. У нас с Москвой пять часов разницы во времени. Я пообедал, вышел на крыльцо — погода замечательная. Смотрю — идет наш шофер, Сашка Черепанов. И орет на весь поселок: «Гагарин полетел, майор Гагарин, наш космонавт!». Это нужно было видеть. Я вернулся в дом, включил радио, а там Левитан про полет рассказывает. Я целый час просидел, слушал, пока Гагарин не приземлился.

Дорогой Юрий. Я был горд, когда корабль был запущен в космос. Теперь я доволен, так как, может быть, я тоже полечу в космос. Я надеюсь, что ты не очень устал. Я целую тебя изо всех сил. 8 лет 12 апреля 1961 г.

- Вам разве не захотелось после этого самому стать космонавтом?

- Да мы же толком не понимали, что такое «космонавт». Читали научно-фантастические романы, но, по сути, не представляли, что значить быть космонавтом. Рисовали карандашами космические корабли, но это была чистая фантазия. Не собирался я космонавтом становиться, да и летчиком тоже. Чтобы понять, что означало «стать космонавтом» в то время, можно вспомнить историю экипажа Добровольского, Волкова и Пацаева. Когда слетал Гагарин, Добровольский подумал: «А почему это и я не могу? Возраст примерно одинаковый. Я тоже военный летчик, а почему бы мне не попробовать?». И написал рапорт командиру своего 43-го Севастопольского Краснознаменного авиаполка, в котором я тоже позже служил. Добровольский написал: «Прошу меня зачислить в школу космонавтов». Он не знал даже, что нет такой школы — есть отряд космонавтов, Центр их подготовки. И далее: «Готов отдать этому делу все свои силы, а если потребуется, и жизнь». Добровольский прошел комиссию, и 10 января 1963 года прибыл служить в Центр подготовки космонавтов. И обещание выполнил — отдал свою жизнь. 30 июня 1971 при возвращении с орбиты на космическом корабле «Союз-11» весь экипаж погиб — Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев. В родном полку полету Добровольского так радовались, так ждали его возвращения — он ведь был летчик от Бога, все уверены были, что он вернется... Приказом министра обороны Георгий Тимофеевич Добровольский был навечно зачислен в списки нашего 43-го авиаполка.

- В космонавтику Вы не пошли, но Ваша жизнь все равно оказалась с ней связана. Каким путем привела Вас судьба в Звездный городок?

- Извилистый был путь. Родился я в городе Зима Иркутской области. Закончил Иркутское военное авиационно-техническое училище по специальности «техник военно-транспортного самолета». Довелось служить на севере Монголии, в городе Чайбалсан. Кстати, на всех политических картах мира Чайбалсан есть, хотя он совсем небольшой — всего 30 тысяч человек населения. Потому что я там служил (смеется). Позже меня направили на «дикий запад» — в Эстонию. Служил в авиационном полку на должности пропагандиста политотдела. Там получил звание подполковника. Потом должны были назначить в Ригу, но вовремя меня ангел-хранитель завернул обратно, в Россию, в Центр подготовки космонавтов. 26 апреля 1986 года, в день чернобыльской катастрофы, я прибыл сюда служить. Скоро буду отмечать свои 25 лет в космонавтике.

- Расскажите, что это за загадочная служба — особая почта космонавтов?

- Еще 12 апреля 1961 года, как только мир облетела новость, что Гагарин успешно осуществил полет в космос, со всего света посыпались тысячи телеграмм и писем ему. Но люди не знали, куда отправлять поздравления. Писали просто: «Москва, Кремль. Юрию Гагарину».

Первое время эти письма рассматривали в редакции журнала «Авиация и космонавтика». Но невозможно было справиться с мешками корреспонденции — поздравлений, пожеланий и вопросов, которые приходили ежедневно. Ведь их нужно было еще доставить адресату. Тогда сам Гагарин предложил организовать почту космонавтов. Она начала свою работу в 1965 году в нашем Центре подготовки космонавтов в Звездном городке. Мои коллеги сохранили очень много корреспонденции 1961 года: есть и оригиналы, и копии переведенных с разных языков мира телеграмм. Я стал начальником почты космонавтов в 2007 году.

Москва. Кремль. Мадам Гагариной. Дорогая мадам Гагарина! Комитет 17-го района Общества Франция-СССР посылает Вам свои самые наилучшие поздравления с великим подвигом, который совершил Ваш славный муж! 12 апреля 1961 г.

- Вы с такой работой наверняка знаете все обо всех…

- Статистика! Ведем учет всех экипажей: кто, когда, сколько раз летал. Есть, например, список всех космонавтов с их позывными. Какой у Гагарина был позывной, знаете? «Кедр». У Титова — «Орел». А у Крикалева? «Базальт». Сначала позывные давала госкомиссия, сейчас командиры экипажей сами выбирают себе позывные. Иногда я им в этом помогаю (улыбается). Например, космонавту Александру Скворцову придумал позывной «Утес». Еще я помогаю организациям, которые хотят пригласить космонавтов на встречу. И, конечно, корреспонденция: за 2009 год нам пришло 2000 писем, телеграмм, бандеролей из России и еще 873 из-за рубежа.

А еще Борис Михайлович первым стал проводить экскурсии по Центру подготовки космонавтов. Сейчас, правда, это случается не так уж часто — пару раз в неделю.

- Что показывают посетителям в закрытом городке космонавтов? И что интересует туристов?

- Я начинаю с главного: корабль «Союз», гидролаборатория, центрифуга. О туалете и питании в космосе рассказываю в самом конце. Люди-то зачем сюда едут: узнать, что космонавты едят? Это можно и в Москве, в музее узнать. А здесь техника, которую нигде больше не увидишь. Некоторых, правда, интересуют только бытовые подробности: а как они там бреются, курят на станции космонавты или нет, может, выпивают? Я стараюсь рассказывать о том, о чем спрашивают. Люди ведь технических деталей не знают, зачем им ионная ловушка и лазерный выпрямитель?

- Скажите честно, сейчас космонавтам меньше писать стали?

- С советских времен — да. За годы моей работы на почте космонавтов — примерно одинаково. Пишут много, а перед юбилеем еще больше. Поздравительные письма, факсы, телеграммы из разных стран, пишут на электронную почту. И каждое поздравление, каждое письмо доходит до адресата. Часто пишут с просьбой прислать фотографию космонавта с автографом. У нас специально для этого есть фотографии космонавтов, они подписывают фото, мы отправляем. Но, признаться, уже нет таких телеграмм, как в 1961 году, когда школьники обещали Гагарину хорошо учиться. Времена изменились…

Представляется 1961 год: солнечный апрельский день, на телеграфах не протолкнуться. Учителя, парикмахеры, рабочие, инженеры и портные по всей Земле спешат поздравить первого космонавта. Лично, от всего сердца, «расцеловать изо всех сил» и «послать горячий привет». Перебирая телеграммы, вдруг понимаешь, что в них, собранных вместе, запечатлелась душа человечества пятидесятилетней давности. Душа, способная «радоваться до слез» и по-детски трогательная в своей искренности.

Мы были готовы покинуть Звездный городок с мыслью, что эта искренность, и уж тем более наивность, остались где-то в прошлом веке. Если бы не одно письмо на столе Бориса Михайловича, которое пришло в Звездный городок совсем недавно. Конверт со старательно наклеенными марками. В графе «кому» аккуратно выведено: «Москва, Красная площадь. Валентине Терешковой».

Примечание: http://strana.ru/journal/850948